— Вы говорили проверить владельцев наградного холодного оружия, — Федя даже встал.

— Проверил?

— Не успел, но кое-что нашел. Вот, смотрите, — Погодин с важным видом вытащил из блокнота вложенный листочек, явно вырванный из какой-то книги. Там была чья-то черно-белая фотография, отпечатанная типографским способом.

— Что это? — Горохов взял листок, а мы сгрудились у его стола, вытянув шеи.

— Это же Светлицкий, — пробормотал шеф. — Ты что мне его портрет суешь? Где взял?

— Вырвал из библиотечной книжки.

Начальник громко цокнул языком.

— Нельзя портить социалистическое имущество, Федор, тем более, книгу. Книга — наш друг и учитель, тебе в школе об этом не говорили?

— Так я ради дела, Никита Егорович, посмотрите, что на заднем фоне фотографии.

— Ну если для дела, то можно, — на полном серьезе кивнул Горохов, вглядываясь в изображение, на котором писатель был запечатлен, судя по всему, в своем домашнем кабинете, а на стене за ним висел интересный предмет. — Ого! Это что?.. Кинжал?

— Он самый. Похоже, что старинный, — сиял Федя. — Вон какие ножны замысловатые.

— Ай да Федор, ай да молодец!

— Изымать надо ножичек, — продолжал заслуженно хорохориться оперативник.

— Не подпишут нам обыск, — Горохов постучал пальцами по столу. — Тут надо тоньше сработать. Проверить как-то параметры этого кинжала и с данными экспертизы по трупу Завьяловой сверить. Как это сделать, ума не приложу…

— Есть у меня одна мыслишка, Никита Егорович, — проговорил я, а Света при этом недовольно на меня покосилась.

Кажется, она уже опасалась наших с начальством новых залихватских идей.

— Разрешите, — я постучал в открытую дверь кабинета с табличкой «Старший следователь прокуратуры Соловейчик В. А.».

— Андрей Григорьевич? — девушка в синей форме вытаращилась на меня, как на привидение. — Конечно, входите. Какими судьбами?

— Меня Горохов послал, — я положил на стол Вари бумажку. Кабинет ее отличался от привычных казенных помещений некоторым уютом, какими-то картинками на стене и прочими фикусами на подоконнике. — Вот… Это ходатайство. Просим дать ознакомиться с материалами дела по Завьяловой.

— Отдать вам дело не можем, — растерялась Варя.

— Да я здесь посмотрю, не беспокойся. И мы же на «ты», помнишь?

— Ах, да, конечно! — ее щеки порозовели, а глазки заблестели.– Сейчас, только у начальника завизирую твой документ.

Она схватила бумажку и упорхнула, а я осмотрелся. На стене часы подарочные, явно от старого хозяина кабинета остались. Батареи отопления зашиты по-советски — листами полировки с округлыми дырочками. Шкаф для бумаг, стулья для посетителей и письменный стол с флакончиком лака для ногтей, пилочкой и зеркальцем. Еще парочка помад вперемешку с карандашами. Следит за собой прокурорский работник, сразу видно.

— Все, шеф дал добро, — Варя спешно зашла в кабинет, будто боялась, что я не дождусь и сбегу. — А зачем вам это дело? Вы же маньяками занимаетесь.

— Ну ты же понимаешь, что в Литейске ни одно нераскрытое убийство не должно остаться без внимания товарища Горохова. Он же из Генеральной. Вот приедет в Москву, а его спросят, как он там на месте контролировал раскрытие особо тяжких преступлений, совершенных, заметь, в период его здесь пребывания.

Я специально говорил так, будто самому скучно о таком рассказывать. Мол, я бы с вами совсем о другом…

— Ну, да, да, — Варя понимающе закивала, ее распущенные волосы колыхнулись, обдав меня приятным цветочным запахом. — Понимаю… Прочная законность — неотъемлемая часть социалистической демократии, строгого соблюдения принципа социальной справедливости.

— Ого, какие слова знаешь…

— Да это не мои, это Горбачев сказал на сессии Верховного Совета, а нас конспектировать подобную чушь заставляют на занятиях по политической подготовке. Ой! Я опять сейчас лишнего наговорю… Хотя шампанского и не пила.

— Ничего, — подмигнув, перешел я на шепот, — честно признаться, я сам нашего Генерального не особо уважаю.

— Ты что, диссидент?

— Нет… Я милиционер.

— А я скучаю по заграничным поездкам. Раньше папа всегда брал меня с собой на литературные форумы. Там люди совсем по-другому живут. Ты просто себе не представляешь!

— Представляю, — я аккуратно ей подмигнул.

— Ты тоже там был? — заговорщически спросила девушка, придвинувшись ко мне слишком близко, я даже почувствовал ее сладковатое дыхание.

— Нет, — соврал я. — Но наслышан.

— А хочешь, я тебе расскажу про Европу? Не здесь, не сейчас. Давай вечером сходим в кафе.

— Ну, если про Европу, то можно…

— Вот и договорились.

«Птичка в клетке» — хотелось сказать мне, как спецагенту из какого-нибудь фильма, но сказать было некому, и скрытой рации в карандаше у меня не было, так что я лишь улыбнулся тому, как удачно прошел мой поход в прокуратуру.

Для вида я полистал дело. Даже нашел там интересные моменты, выписал себе в блокнот, да и распрощался с Варей до вечера.

— Куда это ты намылился? — нахмурившись, Света с подозрением на меня уставилась, когда я вышел из душа и стал одеваться.

— Я же тебе говорил, любимая, — капал я медом, — у нас встреча с информатором.

— Поэтому ты намылся и надушился? — в глазах Психологини сверкнули недобрые огоньки.

Пришлось заглаживать вину. Не скажу же я ей, что у меня по служебной необходимости свидание с Соловейчик — сама-то Света не одобряла даже совместных мороженок. Мне во что бы то ни стало нужно попасть к ней в квартиру. Тем более, выяснилось, что проживает она до сих пор с отцом. У того есть кабинет, где висит кинжал. Нужно снять с него замеры. Как я это все проверну, пока четко себе не представлял, но буду действовать по ситуации. Если через Варю не получится, тогда через самого Светлицкого придется, в конце концов, он собирался же книжку про меня писать. Но это на крайний случай. Я так понял, волчара он тертый, бывший мент, его так просто не проведешь, с Варей проще. Да и мне с ней работать как-то приятнее, чем со Светлицким встречаться… Так что я кинулся задабривать Свету.

— Дорогая, — я обнял ее нежный стан и прижал к себе. — В гневе ты прекрасна.

— Отпусти! — фыркала Света, чуя подвох, но я знал, как растопить ее лед.

Поцеловал за ушком, потом в шею и ниже, добрался до груди. Прошептал, что у меня есть еще немного времени до встречи с информатором. Подхватил ее на руки и утащил на кровать.

Глава 9

Кафе, в которое мы пошли вечером с «информатором», оказалось ресторанного типа. Не такое презентабельное, как то заведение, где проходил юбилей Коровиной, но вполне себе сносное — с белыми скатерками, живой музыкой и пухлыми официантками в фартуках с кружавчиками, больше похожими на милых доярок, чем работниц общепита.

Столик был заказан на Варю, как оказалось, здесь ее знали.

— Варвара Андреевна, — улыбнулась официантка, ее глаза над пухлотой румяных щек блестели, очевидно, в предвкушении чаевых, — вы сегодня вдвоем? Или Анатолий позже подойдет?

Тетя с любопытством меня оглядела — ладный костюм и туфли с «крокодиловым» блеском дали ей понять, что я клиент денежный, хоть и возраста уже не вполне студенческого.

— Вдвоем, — недовольно шикнула на любопытную девушка, давая понять, что тетка с кудряшками и двойным подбородком сболтнула лишнего.

А я про себя отметил, что раз Анатолия в кафе знают и помнят, то, очевидно, я не первый, с кем следачка здесь проводит романтические вечера. Хотя это может быть и родственник ее какой-нибудь, но вряд ли.

Мы сделали заказ. Меню оказалось попроще, чем на давешнем спецобслуживании, и больше напоминало ассортимент крепкой советсткой столовки: салат из свежих помидоров, салат мясной, Столичный, а из горячего — пельмени, борщ и прочие голубцы. Лишь жаркое в горшочке и запеченная ветчина в сливочном соусе красноречиво подсказывали, что это все-таки не столовая.